В 12-м месяце Студия театральной импровизации ZaO открывает свой 12-й сезон. Спектакль называется «Ковчег «Апокатастазис».
В 12-м месяце Студия театральной импровизации ZaO открывает свой 12-й сезон. Спектакль называется «Ковчег «Апокатастазис». Странное название, и не только название… В этом спектакле вместе с актерами играют зрители.
- Только те, кто хочет! – успокаивает режиссер Елена Кушнир.
- Настолько, что готовы пройти прямо перед спектаклем актерский тренинг и
создавать ткань игры по-настоящему.
Корр. -
По-настоящему – это как?
- А так, чтобы каждый хотя бы на полминуты вышел на уровень
глубокого искусства. Настройка на минимум времени оказывается какой-то
магической. Время словно исчезает. Получается не полминуты, а две, три, четыре.
И не линия, а целый рисунок… Лаконичный, но очень свободный. Эти люди выглядят
так, будто актерская игра для них – естественная
вещь. А ведь она экстрим, и в человеческом, и в профессиональном смысле.
Корр. - Актеры у
вас импровизируют. Зрители тоже?
- И да, и нет. Мы с ними вместе находим маленькую
постановочную линию для их персонажей. Я предлагаю, они корректируют. После
того, как линию проведут, можно импровизировать около минуты. И все, выход с
площадки.
Корр. - Такая
форма работы с публикой – она откуда?
- Из Кишинева.
Корр. - То есть
такого больше нигде нет?
- Может быть, и есть, но мы пока не смогли обнаружить ничего
подобного. Хотя и сами настойчиво искали, и ведущих театроведов расспрашивали.
Корр. - А почему
такое участие вообще возможно?
- Вероятно, потому, что искусство – одна из важнейших составляющих
человеческой жизни. По большому счету зрители – понятие условное. Одно из самых
поразительных ощущений в нашей работе – тишина перед спектаклем. Понимаете, она
каждый раз другая. Все, кто пришел, настраивают процесс еще до его начала.
Приносят спектакль с собой. А мы помогаем его увидеть.
Корр. - Почему, в
таком случае, вы не позволяете зрителям просто импровизировать?
- Ну, во-первых, они получают и постановочный момент, и
импро. Во-вторых – нужно подхватить историю, которая раскрылась в игре.
Добавить к ней еще измерений. В нашем театре истории сотканы из намеков и
неожиданностей. Их угадываешь, как смысл происходящего в жизни, которая очень
редко пишет крупными буквами… Считывать такой сюжет без специальной тренировки
проблематично. Зрители могут попасть в точку, могут промахнуться и все развалить.
Тоже опыт, конечно, но такого опыта и без нас хватает.
А «Ковчег» плывет…
Корр. -
Расскажите подробнее о спектакле. В чем нам предстоит участвовать?
- «Ковчег «Апокатастазис» - импровизация на заданную тему, причем на
тему спасения… Ветхозаветный Ковчег – это спасение избранных. Раннехристианский
Апокатастазис – спасение всех. Мы сталкиваем эти две концепции спасения… в
драматической игре. И предлагаем себе, актерам, зрителям – вопрос: какой
вариант спасения они здесь, сейчас, сегодня выбирают?
Корр. - Вы так
серьезно говорите, как будто этот выбор имеет значение.
- Любой искренний выбор имеет значение, силу, закономерность
– желания. А желания умеют исполняться. Так что мы очень рады каждому рейсу
нашего «Ковчега»…
Корр. - Этой осенью вы показали его в Одессе, на фестивале
«Молоко». Хороший был рейс?
- Ошеломляющий. И для нас, и для публики, и для коллег. Зрители
играли по-кишиневски, а мы по-одесски. Невербальный обмен информацией просто
захлестывал.
Корр. - Но хотя
бы сюжет поддается пересказу?
- Конечно. Начать с того, что у этой импро-драмы есть
конкретика, которая повторяется. В «Ковчеге» разворачиваются отношения между
людьми, на первый взгляд самые обычные, но… знакомо вам такое ощущение, как
будто через вашу жизнь здесь и сейчас происходит… нечто другое? Решается
какой-то очень важный вопрос? Вот такое ощущение настигает наших персонажей, и
оно не обманчиво. Потому что действительно судьбы мира решаются через поступки,
взгляды, состояния людей. В данном случае многое зависит от того, смогут ли вот
эти конкретные люди… почувствовать себя, других, мир – как единое целое. Как
общность. Если смогут, мир сделает еще один маленький шаг к спасению всех. И
потому к нашим персонажам приставлены ангелы, которые изо всех сил стараются их
вывести на эту общность и у которых прескверные предчувствия насчет результата
миссии…
Корр. - Ангелы? Это
что, спектакль-проповедь?
- Нет… Тема спасения – не только религиозная, она духовная в
широком смысле, скажем так – культурная. Потому что культура, искусство – это…
только никому не говорите… духовные процессы.
Корр. - А почему
никому не говорить?
- Потому что все и так знают. Ну вот… Ангелы, ситуация выбора
– постоянная конкретика «Ковчега». А вот история на этом фоне каждый раз
другая. «Молоко» наш третий по счету фестиваль в Одессе, и можно утверждать,
что там в игру приходят очень сильные, открытые чувства, которые неудержимо
стремятся к чистоте, но сталкиваются с большими препятствиями. Справиться с
таким материалом в импровизации непросто. Мы каждый раз возвращаемся из Одессы,
как из плавания по бурному морю. С новыми силами и новой верой в свою неуязвимость…
На этот раз история была такая: дело не в том, что любви нет. Ее, пожалуй, даже
больше, чем персонажи могут выдержать. Этот водоворот чувства тоже признак
того, что ситуация дошла до края. «Меньше страсти!» - то и дело требует один персонаж.
А другой смущенно признается, что его любит неоправданное количество людей.
Но… они не знают, что с этой любовью делать. «Я не знаю, кто
я, зачем я живу, - говорит одна из женщин.
– И я пришла сюда, чтобы здесь умереть, вот на этом красивом коврике.» Правда,
ее намерение никто не принимает всерьез, а она-то надеялась, что будут отговаривать. Но само намерение, сам
этот «коврик» – признак того, что «все закончится уже сегодня». Однако вместо
гибели приходит момент, когда персонажи буквально переплетаются друг с другом,
прямо посреди очередного препирательства и несовпадения… Почти бессознательно.
Как будто делая одновременно два разных выбора: непонимания и общности. Утраченная
цельность мира вдруг снова начинает звучать, как дойна, которую поет ангел. Но
тут же вновь распадается. И все же что-то успело измениться, в них, в нас, во
всем. Мне кажется, самым большим достижением спектакля было то, что это
ощущение внезапной и спасительной
цельности действительно возникло.
Три новеллы
Дерибасовской
Корр. - Участие
зрителей в «Ковчеге» тоже связано с заданной темой?
- Да, они раскручивают ключевой момент. Это все частички
катарсиса: присутствие ангелов, появление каких-то незнакомцев, которые
чувствуют себя здесь вполне уместно…
Корр. - А в
других проектах Студии зрители тоже участвуют?
- Конечно. И в драматических, и в карнавальных. В конце лета
на одесском фестивале уличных театров «Карнавал Комедиады» Студия играла два
цикла – «Беседы с пространством» и «Карнавальный сборник ритуалов».
Корр. - И что, теперь
Одесса – постоянный партнер Кишинева по экспериментам?
- Уникальный партнер. Да еще и пригласили нас туда клоуны. Этот
фест устроили феерический Георгий Делиев, опытнейший педагог и режиссер
клоунады Владимир Крюков, великолепный смеховой маг Олег Савченко. Мы наконец поняли,
что ничего про клоунаду не знаем. Умение клоунов держать паузу, их любовь к
своим персонажам – божественны… Кроме того, в Одессе живет смеховое начало,
радость жизни, которая перехлестывает через край, и глубокое, я бы сказала -
очень серьезное уважение к жизни. Это
делает клоунаду такой… весомой. Феллини любил клоунов, и теперь понятно,
почему. Клоун – это философия, готовность в любой момент выпустить на волю
свободную, бесконечную энергию смеха. А ведь зло боится смеха. Оно вообще
радости боится.
Ну вот. Поскольку мы привезли «Беседы с пространством», то
есть решили побеседовать с Одессой, Савченко предложил нам для этого…
Дерибасовскую.
Корр. - То есть
вы беседовали с одесситами?
- Нет, с городом. Понимаете, либо мир живой, либо… ну вот
сами подумайте, живой или наоборот?
Корр. - Сложный
какой-то вопрос.
- Мы находимся в постоянном взаимодействии со средой, с
пространством, с природой. И на уровне души, человеческой метафизики, диалог с
миром тоже происходит непрерывно. Можно просто перестать это игнорировать, и
тогда… мир действительно становится волшебным, живым существом.
Корр. - Час от
часу не легче, то проповедь, то пантеизм. Вы нарочно, что ли, лезете в такие
дебри?
- На поверку все не так уж сложно. Пантеизм – очень старый
принцип, одухотворение природы, так сказать, частями. Но принцип творения,
более современный, подразумевает, что в каждой частице творения есть частица
Творца. В человеке, в дереве, в городе есть своя индивидуальность, свой
кристалл бесконечности, тонкая структура, сущность. Вот с ней мы и общаемся в
игре. Такой диалог - главный принцип нашего
кишиневского карнавала. Спектакли «Беседы с пространством» и «Сборник ритуалов»
- карнавальный модуль, который мы разработали для Кишинева и впервые показали в
другом городе. Очень хотелось проверить, универсальный это модуль или нет.
Корр. - Ну, если
кишиневский, значит, универсальный.
- Звучит как шутка, но, видимо, Кишиневу действительно есть
что сказать. Кстати, одесситы очень ценят наш город, причем ценят именно как
источник тонкой информации. Поучиться бы у них некоторым обитателям Кишинева.
Особенно высокопоставленным… В целом наши «Беседы» похожи на «Невский проспект»
Гоголя, но не в прозе, а в драме: какие истории раскрываются на этой улице?
Корр. - И что же
рассказала Дерибасовская?
- Мы сыграли три спонтанные новеллы в трех разных точках. Плыли
вниз по булыжной мостовой, как по реке, и в тротуаре отражалось небо. Играли без
слов… вместо слов крики, молдавские
сельские крики в том числе. Мы их переняли у великолепной Сюзанны Попеску из ансамбля
«Talancuta». А между
новеллами у нас были шествия. От точки к точке. И вот во время шествий зрители
играли вместе с актерами.
Каждый актер вел группу из 3-4 зрителей. Шли, передавая друг
другу всякие странные вещи – расшитый стразами зонтик, винтажный стул, старый
чемодан, латунный таз, очень длинный белый шарф… И во время этих небольших
шествий получилась очень красивая и важная для нас вещь… Вот представьте: звучит
сигнал, высокая нота флейты, все останавливаются… И в каждой группе происходит
микро-драма на 2 минуты. 7 групп одновременно играют у вас на глазах
непредсказуемые сюжеты. А вы смотрите и, естественно, пытаетесь угадать в этом
смысл. Полифония смыслов, полифония историй была просто удивительная.
Более того: в этой полифонии накапливался и затем проявлялся
следующий сюжет.
Из трех историй самой трогательной для меня была третья. История
о сострадании.
Два человека, которые открыто молят о помощи, внимании,
участии. Буквально валяются под ногами у остальных. Кажется, что такой вопль о
помощи не может остаться без ответа… А вот может. Кто-то из персонажей
реагирует, заражается смятением, но вместо того, чтобы помочь, пытается решить
свои собственные проблемы. И не решает… Другая пара ведет себя так, будто
ничего не происходит. Фантастическое и узнаваемое безразличие... Невозможность сочувствия
нарастает, укрепляется… И вдруг – почти случайная вспышка заботы, внимания. Ерундовая
помощь, нелепый ритуал… Один человек помогает другому идти, удерживая на голове
поднос, на котором вдруг оказался его собственный ботинок… И вся эта ледяная,
тяжелая структура безразличия беззвучно рушится у них за спиной.
Корр. - А что
делали зрители во втором фестивальном
проекте, «Сборнике ритуалов»?
- «Сборник» – темы игры, которые мы накопили, разрабатывая
современный карнавал. Сначала не думали, что темы будут повторяться, но в этом
ведь есть преимущества: люди смогут подготовиться, создать свои трактовки,
костюмы. Новый карнавал живет в Кишиневе с 2007 года, и каждый год у него была
другая тема. Молитва о реке, Пасха домов, Карнавальная свадьба села и города…
Мы играли сложные партитуры, но подозревали, что любую тему и актеры, и зрители
могут сыграть спонтанно. Попробовали в 2018-м, и получилось. Этот опыт перенесли
в Одессу, которая, конечно, устроила нам тот еще сюрприз. Зрители прошли
тренинг, все вместе создали декорацию возле Горсада, настроились на игру… Вдруг какой-то прохожий, не принимавший
участия в тренинге, спокойненько входит в нашу декорацию. И начинает
сворачивать коврик. Но как! Это было настоящее магическое действие, будто
человек вдруг решил навести порядок в мироздании вот таким простым способом…
мироздание немедленно откликнулось. Выбежала девушка (наша актриса), села на
коврик… Долго-долго смотрела прохожему в глаза. Убежала. И началась феерия: пока
он сворачивал коврик, перед ним развернулись любовь, расставания, искушения,
подвиги… А потом весь этот мир сомкнулся вокруг него, обнял, возникло пение,
как ветер поет в деревьях… И все исчезло. Прохожий свернул-таки коврик и пошел
своей дорогой… Этим прохожим оказался Георгий Делиев.
- Ну и как? Понравилось зрителям играть?
- Двое из тех, что летом играли с нами на Дерибасовской,
играли и в осеннем «Ковчеге». В том числе – замечательный перформер Милена
Недбаева. Если получится, мы с ней сделаем совместный проект. Милена играет на
дзенской японской флейте сякухати, она сыграла небольшую увертюру перед
«Ковчегом». И коллеги очень обрадовались зрительской игре. Вообще было сказано много
хорошего. Олег Савченко сообщил, что нам удалось добиться камерности в уличном
театре: «Я видел, как люди входили под этот купол тишины, были в нем какое-то
время и выходили…» Причем наблюдал он из-за дерева. Жаль, что я
не видела, как Савченко стоит за деревом и созерцает купол тишины на
Дерибасовской…
- В общем, вы ездили в Одессу со своим карнавалом – это же
почти как в Тулу со своим самоваром заявиться!
- Да, встретились на Дерибасовской два карнавала… Похоже на
начало анекдота. Дальше должно быть: «И один другого спрашивает…» Это с
интонацией Юрия Никулина надо произнести… И один другого спрашивает: «Ты откуда
приехал?» Тот говорит: «Из Кишинева я.» А одесский карнавал обиделся и говорит:
«Ну как же тебе не стыдно! Говоришь, что ты из Кишинева, чтобы я подумал, что
ты из Рио-да-Жанейро, а ты ж действительно из Кишинева! И не стыдно тебе?»
- Что-то знакомое…
- Я одолжила одесский анекдот про двух евреев, которые
встретились в поезде… Кстати о ритуалах: этот анекдот с удовольствием цитировал
Борхес, великий писатель, интеллектуал и метафизик.
- Наверное, пора заканчивать нашу беседу: еще немного, и
Борхес окажется на Дерибасовской… Желаем
вам веселого 12-го сезона и побольше храбрых зрителей!
- Да уж, храбрость нам всем не помешает! До встречи на
«Ковчеге»!
Post A Comment: